Semper idem
В нашей компании работает некая девочка Оля. Странная, надо сказать, у нее профессия – разносить кофе-чай руководству, топам и другим сотрудникам во время проведения совещаний. Ну, профессии разные бывают и то, что она занимается только такой ерундой в общем не ее проблема, а компании. Но дело не в этом.
С первого дня моей работы у нас сложились весьма напряженные отношения. Хотя, я, наверное, неправильно выразился – отношений как раз таки не сложилось. Девочка Оля упорно не хотела со мной здороваться. Если же мы сталкивались с ней в ее маленьком царстве – комнатке, где стоит офисный бойлер, кофеварка и холодильник, то единственное, что она могла из себя выдавить – тихое «здравствуйте».
Это приветствие походило на вялую жабу, которую ощущаешь в своей руке, здороваясь с человеком, который тебя по всем понятиям ненавидит, но по душевной слабости никогда не скажет об этом.
Итак, девочка Оля, похоже, меня ненавидела. Не скрою, я испытываю некий дискомфорт, когда догадываюсь о таких чувствах окружающих. Хочется подойти, погладить по голове и сказать: «Ну что же ты, дружок, так волнуешься? И у меня может случиться что-нибудь нехорошее. Я могу и заболеть, и сотворить какую-нибудь лажу, за которую меня уволят. В конце концов, я когда-нибудь сдохну. Устал ждать? Ну, судьба такая у нас – ждать. Так что потерпи еще, а там, глядишь, легче станет». Но Олина ненависть была направлена не на меня лично, она была всеобъемлющей. Судя по всему, ей не только не нравилась ее работа, а дома у нее был сущий кошмар, похоже, все остающееся у нее время она находилась под гнетом какой-то сплошной беды.
Она постоянно (а я наблюдаю ее уже пять месяцев) ходит с красными от слез глазами. Я спрашивал своих сотрудников про ее горе – никто ничего толком не мог сказать, мол, всегда такая, ни с кем кроме начальства и телефонисток не здоровается, глаза при встрече отводит, да, с красными глазами всегда, носом шмыгает, что случилось не говорит, да мы и сами спросить побаиваемся – мало ли что…
Директор по кадрам на мой вопрос, что случилось у Оли, махнула рукой и сказала только «Да...., там тяжелый случай…». И все.
- Как она живет? Как она может так жить?
- Как «так»?
- Хрен его знает! Но ненормально же так себя вести!
- Угу. Ненормально. Мешает?
- Да, нет…
Оля так и ходит с красными глазами. Я упорно каждый раз с ней здороваюсь. Улыбаюсь ей, когда она сидит на высоком подоконнике и курит. Уверен, все у нее наладится. Фиг его знает каким способом - наследство получит или прынца своего найдет или все ее родственники выздоровеют и будут жить вечно или наоборот. Главное не мешать ей, не язвить насчет ее красных глаз, привет ей сказать, подмигнуть ненароком и ВЫМЫТЬ ЗА СОБОЙ ПОСУДУ, БЛЯТЬ КАЗЛЫ!!!
С первого дня моей работы у нас сложились весьма напряженные отношения. Хотя, я, наверное, неправильно выразился – отношений как раз таки не сложилось. Девочка Оля упорно не хотела со мной здороваться. Если же мы сталкивались с ней в ее маленьком царстве – комнатке, где стоит офисный бойлер, кофеварка и холодильник, то единственное, что она могла из себя выдавить – тихое «здравствуйте».
Это приветствие походило на вялую жабу, которую ощущаешь в своей руке, здороваясь с человеком, который тебя по всем понятиям ненавидит, но по душевной слабости никогда не скажет об этом.
Итак, девочка Оля, похоже, меня ненавидела. Не скрою, я испытываю некий дискомфорт, когда догадываюсь о таких чувствах окружающих. Хочется подойти, погладить по голове и сказать: «Ну что же ты, дружок, так волнуешься? И у меня может случиться что-нибудь нехорошее. Я могу и заболеть, и сотворить какую-нибудь лажу, за которую меня уволят. В конце концов, я когда-нибудь сдохну. Устал ждать? Ну, судьба такая у нас – ждать. Так что потерпи еще, а там, глядишь, легче станет». Но Олина ненависть была направлена не на меня лично, она была всеобъемлющей. Судя по всему, ей не только не нравилась ее работа, а дома у нее был сущий кошмар, похоже, все остающееся у нее время она находилась под гнетом какой-то сплошной беды.
Она постоянно (а я наблюдаю ее уже пять месяцев) ходит с красными от слез глазами. Я спрашивал своих сотрудников про ее горе – никто ничего толком не мог сказать, мол, всегда такая, ни с кем кроме начальства и телефонисток не здоровается, глаза при встрече отводит, да, с красными глазами всегда, носом шмыгает, что случилось не говорит, да мы и сами спросить побаиваемся – мало ли что…
Директор по кадрам на мой вопрос, что случилось у Оли, махнула рукой и сказала только «Да...., там тяжелый случай…». И все.
- Как она живет? Как она может так жить?
- Как «так»?
- Хрен его знает! Но ненормально же так себя вести!
- Угу. Ненормально. Мешает?
- Да, нет…
Оля так и ходит с красными глазами. Я упорно каждый раз с ней здороваюсь. Улыбаюсь ей, когда она сидит на высоком подоконнике и курит. Уверен, все у нее наладится. Фиг его знает каким способом - наследство получит или прынца своего найдет или все ее родственники выздоровеют и будут жить вечно или наоборот. Главное не мешать ей, не язвить насчет ее красных глаз, привет ей сказать, подмигнуть ненароком и ВЫМЫТЬ ЗА СОБОЙ ПОСУДУ, БЛЯТЬ КАЗЛЫ!!!
-
-
16.10.2003 в 10:12-
-
16.10.2003 в 10:45Оля ни хрена не стеснительная.
Боиться людей подпускать - пусть.
Трахается со своей меланколи - пусть.
Веселить - никому и не нужно.
Ах, неуважение. Ты часто вникаешь в душевное состояние кассиров и продавцов?
Или гогочущих и матерящихся в общественном транспорте хлопцев?
Тебе оно надо?
А эту девочку плохо воспитали. Просто.
Кроме того, пост был соооовсем не об этом.